Оксана Ахметова: ИНОЙ

Дарится доброй фее Наталье Матвеевой, которая помогает мамам и папам особенных деток овладевать искусством быть родителями Иных.

Женщина ушла в горы.  Она часто туда уходила. Во-первых, чтобы побыть наедине с собой. Во-вторых, горы неодолимо манили её своей чистотой. Чем выше поднималась женщина, тем сладостнее было ей дышать. Кроме того, она была специалистом по внеземным формам жизни и верила, что встретить «иных» можно, лишь поднявшись к облакам. Поэтому женщина уходила в поднебесные дали часто, оставалась там надолго, и возвращаться на бренную землю не любила.

В этот раз женщина зашла высоко, как никогда. Облака остались далеко внизу. Земля казалась зелёно-коричневой скатёркой на столе дачницы.  Стояла абсолютная тишина. Пахло свежестью.

Женщина обогнула выступ очередной скалы, ступила на подобие узкой каменной тропы и остановилась. Перед ней была пещера. Возле пещеры сидела карикатурного вида беззубая старуха с длинным зелёным носом. Она втянула им воздух и спросила, даже не глядя на женщину:

-        Дела пытаешь, аль от дела лытаешь?

-        Ищу неземные формы жизни, — ответила женщина, машинально отметив сходство старухи с ведьмой.

-        Хы! – осклабилась старуха. – Зайди в пещеру – там этой  неземной жизни – как собак нерезаных. Диссертацию напишешь!

-        Агрессивные? – осторожно осведомилась женщина.

-        Спокойные…в капсулах. Выбирай любую и – да здравствует встреча миров!

-        Спасибо, — только и ответила женщина, даже не спросив, что это за неземные формы жизни, откуда они взялись, и кто такая её странная собеседница.

Твёрдо ступая по узкой каменной тропе, она прошла мимо старухи и заглянула в пещеру. Там был густой рубиновый полумрак, который подчёркивал её глубину. Женщина прищурила глаза, всмотрелась в него, и действительно, разглядела очертания небольшой капсулы.

-        Вы говорили, их там много, где же остальные? — удивлённо спросила она у старухи.

-        А я почём знаю, — ответила ведьма. – Дозревают, видать.

-        И что мне теперь надо делать? – женщина озадаченно посмотрела на неё.

-        А это не моё дело. Хочешь – встречайся. Не хочешь – уходи. Не я же инопланетян вынюхиваю.

-        Я не вынюхиваю, — оскорбилась женщина. – Я ищу встречи.

-        Какая разница, коли моё дело сделано, — хмыкнула старуха и тут же исчезла.

Женщина осталась одна. Ей совершенно не было ни страшно, ни, хотя бы странно, что высоко в горах живёт старуха, похожая на персонаж вечеринки в канун Хэллоуина, которая притом, сторожит какие-то неизвестные науке капсулы и исчезает, когда ей вздумается.

-        Как я решу… — вслух подумала женщина и ещё раз заглянула в пещеру. Там по-прежнему был полумрак. Женщина вдохнула пещерный воздух. Он был прохладным, горьковато-сладким  и опьяняюще чистым. Не прошло и минуты, как женщина уже сидела возле капсулы, и пыталась её поднять, чтобы положить к себе на колени. Капсула была тяжёлой, но женщина, что-то бормоча, перехватила её как ребёнка и начала медленно ритмично покачивать, напевая «Ай люли, люли, люли». Потом она положила капсулу на землю, сняла с себя кофту, расстелила её и, осторожно перекатив на кофту капсулу, запеленала. Сама легла рядом, обхватила капсулу рукой и уснула.

Сколько она спала, – женщина не знала. Но внезапно словно что-то толкнуло её изнутри. Женщина резко проснулась, села и с тревогой посмотрела на капсулу. Судя по всему, спала она долго: её находка сильно изменилась в размере, форме и цвете. Теперь это был кто-то бесформенный, красно-коричневый, раз в пять больше капсулы,  и очевидно, ростом выше женщины. Он словно был запакован в блестящий целлофан, вот-вот готовый разорваться.  Рядом валялись черепки капсулы, разбитой изнутри невероятной мощью этого инопланетного существа, которому стало внутри неё тесно.

«Выбросить инопланетянина из пещеры или убежать самой» -  мелькнула в голове женщины испуганная мысль. Но,  взяв в руки черепок капсулы, женщина вспомнила, как баюкала капсулу в первый день, и заплакала слезами раскаяния. После собрала черепки, все до единого, проделала в них дырочки, и нанизала на нить. Получилось ожерелье. Женщина одела его на шею и, успокоенная поглаживанием привычных для ладони черепков, снова задремала, не обращая внимания на то, как огромный  «кто-то» шевелится рядом, готовый в любую минуту выпростаться из-под своей очередной тесной оболочки.

И вновь наступило время долгого крепкого сна. Оно словно потекло между двух зеркал, — перетекая из прошлого в будущее и обратно, рисуя под её веками то зелень долины, оставленной ею неизвестно сколько дней назад, то старуху с длинным носом, которая стояла у пещеры и давала ей какие-то советы, то гигантское существо с огромными настороженными глазами и четырьмя ушами, гигантское коричневое существо, одна рука которого была в обхват её туловища…

-        Ыыыы! Ыйх Аум!

Женщина вскочила на ноги от дикого рёва.

Перед ней на земле, лицом кверху, ногами к выходу пещеры, в мокрых ошмётках оболочки, лежало то самое чудовище из её сна. Оно пыталось приподнять голову от земли, и в рубиновом полумраке было видно, как из глубины пещеры время от времени на женщину смотрят два овальных чёрно-белых зубчатых глаза, каждое величиной с окно…

Закричав от охватившего её панического ужаса, женщина выскочила из пещеры, побежала по знакомой каменной тропке, свернула за скалу, увидела ещё одну тропу, уходящую вверх, побежала по ней и вдруг остановилась.

Перед ней было глубокое круглое отверстие, из которого поднимался знакомый горьковато-сладкий запах, и женщина поняла, что тропа шла над пещерой. Цепенея от предчувствия новой порции кошмара, она встала на колени, заглянула внутрь и снова увидела существо, взращенное ею, теперь увидела  сверху. Существо спало, хотя не прошло и пяти минут с момента её бегства, и женщина смогла разглядеть его целиком.

Да, оно  было огромным, много больше неё: в два или три человеческих роста. У него были мощные конечности, толстая шея и громадная голова с двумя парами высоких и острых треугольных ушей. Уши чутко шевелились во сне, словно настраиваясь на все звуки мира одновременно. Огромные глаза были закрыты кожистыми зубчатыми веками. Казалось, чудовище крепко спит, но, стоит только раздаться звуку погромче, как оно распахнёт свои страшные глаза и закричит истошным голосом.

Бледная от ужаса, женщина осторожно обогнула отверстие над пещерой, и бесшумно побежала прочь от этого места. Когда ей показалось, что она отбежала достаточно далеко, она упала на землю и позволила выйти наружу тяжёлым и страшным рыданиям, разрывающим девственную  тишину горных вершин.

-      За что? За что?!! – рыдала женщина. – Я же хотела встретить иную форму жизни! Я не хотела её растить!

-        Что, страшно стало? – раздался рядом знакомый въедливый голос.

-        Старуха? – вскочила женщина. – Старуха, где ты?

-        Везде. Чего рыдаешь?

-        Старуха, что мне делать? Старуха, я к людям хочу вернуться! А как я с этим…с чудовищем…вернусь?

-        Что, людей стыдно? У всех в семьях люди как люди, а у тебя будет жить не пойми кто?

-        Он же огромный! Страшный! Он сожрёт меня!

-        На цепь посади,  чтобы не сожрал, -  раздражённо рявкнула старуха, и голос исчез.

Обезумевшая от ужаса, женщина вдруг увидела в словах старухи большую долю здравого смысла. Она рванула обратно к пещере и начала шарить в её окрестностях в поисках цепи.  «Старуха знает, что говорит», — лихорадочно думала она, обшаривая скалы. Вскоре её поиски увенчались успехом: громадная цепь, несколько метров длиной, лежала, свернутая змеёй, на скале. Смеясь и плача одновременно, размазывая ладонями по грязному лицу слёзы, женщина схватила цепь, и не думая о том, что лязг её может разбудить спящее чудовище, потащила к пещере.

Она нашла два выступа с двух сторон от входа в пещеру, хороших таких выступа, аккурат, чтобы намотать на них цепь, и завесила выход из пещеры крест-накрест. И, не заходя внутрь, побежала наверх, к отверстию, смотреть, что делает  чудовище, которое, как ни странно, не отреагировало на стук металлических колец.

«Спит, что ли?» – думала женщина, снова поднявшись наверх и заглядывая в отверстие над пещерой.

Но чудовище не спало. Оно лежало, вытянувшись во весь свой гигантский рост и с интересом рассматривало плоские прямоугольные пальцы на своих ладонях.  Потом перевернулось на живот, и стало хлопать руками по полу пещеры. Оттуда начали подниматься струйки пыли, что привело чудовище в неописуемый восторг. Оно начало громко ухать и гыкать.

«Совсем как младенец» – неожиданно с теплом подумала женщина. – «Но чем же я буду его кормить?»

Вскоре она поняла, что чудовище питалось особым образом. Присмотревшись, женщина увидела, что оно время от времени засовывает свою ладонь в рот и что-то высасывает из неё. Это привело женщину в ужас, она отползла от пещеры, и её долго тошнило.

«В пещеру я больше не пойду» – решила женщина. – «Но и бросить одного его не могу.  Буду жить рядом».

Она нашла укромный угол под ближайшей скалой, и  решила, что будет жить там.

Вылезать из пещеры чудовище не собиралось. Пару раз толкнув ногой цепь, оно поняло, что выхода нет и тотчас же прекратило свои попытки выйти.  Оно лежало в пещере,  ухая и гыкая, забавлялось само с собой и  совершенно не обращало на женщину внимания.

Вскоре женщина привыкла к чудовищу и перестала его бояться.  Более того, ей очень захотелось наладить с ним контакт.  Для этого она начала подниматься к отверстию над пещерой, и, глядя сверху в глаза чудовищу, разговаривать с ним. Она рассказывала ему про города, что остались внизу, про людей, про зверей… Чудовище не реагировало.  Женщину это задевало. «Раз я его выращиваю, должны же у нас появиться точки соприкосновения!» – подумала однажды она и….начала читать стихи.  Сначала чужие, которые помнила. Когда чужие стихи закончились, она начала сочинять свои: про горы, где волею судеб она осталась одна, про облака внизу, про странное существо в пещере… Чудовище реагировало слабо. Лишь стихи, где женщина рассказывала про него, показались чудовищу более-менее интересными. Он загукал, заворочался и начал бить ладонями в пол пещеры.

И тогда женщина решила попробовать не читать ему стихи, а петь.

-        Эй, малыш! – нараспев сказала она чудовищу в отверстие над пещерой. – А как тебе вот это?

И она запела что-то наподобие колыбельной.

Чудовище притихло, прикрыло свои  огромные глаза кожистыми веками и стало мычать в такт. Женщина удовлетворённо улыбнулась, уселась поудобнее рядом с отверстием и начала петь песни, все подряд. Сначала те, что знала с далёкого детства, потом всё более и более новые, и, наконец, над вершинами гор полились песни, рождённые здесь и сейчас:  песни о красоте мироздания, о тишине поднебесья, о странных дорогах судьбы, которые ведут к самым неожиданным встречам… Женщина продолжала увлечённо петь, незаметно для себя начав перебирать ожерелье из черепков капсулы, и вдруг заметила, что она поёт не одна. Незнакомый голос, бархатный и мягкий, выводил вместе с ней слова только что сочинённой ею песни… Женщина резко замолчала, и вдруг поняла: бархатный голос доносился из пещеры. Это пело чудовище.

Изумлённая женщина осторожно выглянула в отверстие. Чудовище сидело на полу, вращало своими четырьмя ушами, и звук, который возникал в процессе этого вращения, и был тем самым пением.  Более того, с каждой нотой чудовище уменьшалось в размерах. Оно становилось всё меньше и меньше, и вдруг замолчало, посмотрело снизу вверх в отверстие на женщину и пропело тихим шелестящим голосом:

-        Мама?

-        Мама?? – не веря своим ушам и глазам, повторила женщина. – Ты сказал «мама»?

-        Мама… — крошечное, величиной с человеческого младенца, существо, таращилось на женщину знакомыми, но уже не пугающими, а доверчивыми и любопытными, глазами.

-        Малыш,  выходи ко мне навстречу, я сейчас! – закричала женщина, и бросилась вниз, ко входу в пещеру.

-        Стоять! – раздался рядом знакомый голос, жёсткий и требовательный. – Кууда?

-        Старуха, это ты! – задыхаясь от волнения, заговорила женщина в пространство. – Старуха, оно.. то есть он…он заговорил! Запел! Он на самом деле другой, он…маленький! Он сейчас ко мне из пещеры выйдет!

-        Никуда он не выйдет. – старуха материализовалась прямо перед женщиной и, растопырив руки, преградила ей путь. На её лице застыла злая усмешка.

-        Никуда он не выйдет, — повторила она.

-        Почему? – растерянно улыбаясь, женщина смотрела на ведьму.

-        Из-за тебя.

-        Из-за меня??? Как?

-        Из-за цепи. Ты его на цепь посадила, он и привык. Тем более, сейчас у него сейчас идёт мощное привыкание к воздуху пещеры, дорогуша. Любая другая атмосфера, кроме пещерной, скоро станет для него убийственной: ещё час-два, и всё. Вряд ли ты за это время сможешь что-то исправить, переубедить его. Поэтому сто процентов: он останется в пещере навеки. Будет новые капсулы воспроизводить… для искателей внеземных форм жизни.

-        Старуха! Старуха, но ведь ты сама сказала про цепь…

-        Это не я сказала! Это ты услышала! Ступай домой, детка. И рассказывай всем, как ты нянчила внеземные цивилизации. Диссертацию напишешь, денег получишь… Ступай! Что сделала, то сделала. Эх, и у этой вертихвостки встречи не получилось…

-        Подлая! Подлая тварь! Ненавижу тебя!

Женщина зарыдала и бросилась с кулаками на старуху, колошматя маленькими грязными кулаками её по голове, по длинному носу, по ушам. Старуха не отбивалась от женщины. Она стояла под градом ударов и громко хохотала беззубым ртом. Она явно потешалась.

-        Бессильна ты со мной тягаться, — сказала она наконец. – Попридержи руки свои, глупая. Даже если убьёшь меня, всё равно малец в пещере останется, никуда оттуда уже не выйдет. Финита ля комедия, понимаешь?

-        Выйдет! – закричала женщина, и, оттолкнув старуху,  бросилась к пещере.

-        Сизифов труд! – расхохоталась ведьма и исчезла.

-        Малыш, я сейчас! Малыш, я тебя вызволю!

Женщина дрожащими руками снимала цепь, и та тяжёлым змеиным телом свивалась сбоку от входа в пещеру. Работая, женщина не переставала бормотать разные ласковые слова, а, когда вспоминала, что существо разговаривает с помощью пения, начинала петь прерывающимся от тревожного волнения голосом, и получалось такое нервное, хватающее за душу попури из обрывков разных песен без начала и конца, лейтмотивом которого лилось горячее желание успеть, успеть, ус-петь, у-с-п-е-т-ь…

Вход в пещеру был свободен. Женщина хотела вбежать туда, схватить существо и вынести его наружу, но, словно какая-то невидимая сила не давала ей сделать ни шага внутрь. Тогда женщина села на колени, и, протягивая к существу руки, начала звать его; нежно, призывно напевая, словно ласковая и беспокойная кошка.

- Выходи! Выходи… Родной мой малыш, иди! Иди ко мне!

Существо беспокойно мурлыкало в ответ, поводя всеми четырьмя ушами, но по-прежнему сидело на месте.

Женщина звала его, — звала, напевая разные песни на разные голоса, но существо не сдвинулось ни на миллиметр, и  лишь становилось всё беспокойнее и беспокойнее.

В отчаянии женщина прижала руки к груди, и вдруг нащупала ожерелье из осколков капсулы.

Неожиданная догадка осенила её.

Рывком сорвала она ожерелье, перехватила его поудобнее, и начала трясти нить, словно бы звонила в колокольчик. Черепки капсулы отозвались нежным  тёплым перестуком. Женщина начала вторить им мелодичными напевами колыбельной.

Услышав эти звуки, существо насторожилось,  вновь жалобно прошелестело «мама…» и медленно поползло к выходу из пещеры. Его некогда мощные конечности теперь были маленькими и слабенькими,  оно с трудом передвигалось.

-        Давай, давай, малыш! – женщина трясла ожерелье, и ей казалось, что она бьёт в набат. – Давай, родной мой! Ползи, ползи, успей!

И она пела, пела и пела, и снова её песня выходила нервной и рваной.

Но существо! Существо ползло и ползло к выходу в ответ на её песню и на перестук черепков капсулы, и вот уже голова – коричневая голова с четырьмя острыми ушками появилась у входа, а за ней и крохотные слабенькие ручонки. Женщина схватила существо под мышки, рывком вытащила из пещеры, одела ему на шею ожерелье из черепков, и, обняв, начала баюкать, сквозь слёзы  облегчения напевая «Ай люли, люли, люли», как когда-то напевала капсуле…

-        Гляди-ка, справилась! Кой-где едва не напортачила, но ведь справилась! Три ступени метаморфоза прошли успешно!

Довольная старуха сидела рядом, с любопытством разглядывая женщину.

-        Ты, мать, не сердись на меня. Я, считай, для проверки на вшивость тут посажена. Вроде как экзаменатор перед допуском к встрече с Иными. Проверяю у потенциальных матерей твёрдость намерения, силу веры и мощность потока любви. Как видишь, жёстко проверяю. Но иначе было никак, хоть ты и специалист по внеземным цивилизациям.

-        Кто же этот малыш? – мать с грустью смотрела на существо, которое доверчиво льнуло к ней, время от времени поводя ушками, отчего в воздухе раздавалась тихое чистое пение.

-        Иные – это спасители человечества. Они появляются там, где скопилось много духовной грязи, и очищают пространство своим присутствием. Сами они кристально чисты как горный воздух. Собственно говоря,  в капсуле изначально и находится абсолютная чистота, дух. Затем в ней начинают формироваться силы четырёх стихий. И, когда дух пропитывает стихии, образуется праматерия. Никто не знает, как она выглядит на самом деле. То, что ты видела и видишь – это всего лишь маскировка сущности, не более. Но в любом случае развитие Иного зависело от тебя: от твоей  твёрдости, силы, и мощности потока любви. Ослабни одна из частей, и он мог так и остаться капсулой, или распасться на четыре стихии, или слиться с пещерой, став частью её…

-        Старуха, я столько раз ослабевала, — устало выдохнула женщина. –А ты мне напоминаешь об этом. Зачем?

-        Не напоминаю, а разъясняю суть прошедших событий. И не вздумай винить себя: я ж крепость твою специально осаждала, а ты не сдалась. Ну, да ладно об этом.  Что дальше-то делать намерена?

-        Вниз спущусь, старуха. К людям.

-        Это верно. Для того всё и задумано. За мальца-то не боишься?

-        А чего мне за него бояться! Богатырь! Из такой переделки живым выбрался!

-        Да не про то я, милая.  Им, Иным, так и положено рождаться, в особых условиях: он же у тебя представитель неземного рода! Я про другое сейчас. Где ты детей с четырьмя ушами видела? Засмеют, по НИИ затаскают… Выдюжишь такое?

-        Не затаскают…Хотя, озадачила ты меня, старуха. И что делать?

-        Да ты не бойся, не бойся. Это я так, в последний раз для проверки постращала. Не будет этого. Слышала же, – только три ступени метаморфоза прошло. А должно быть четыре. Улавливаешь?

-        Улавливаю…

-        Вот сиди пока здесь и баюкай мальца. Только песню свою не останавливай до четвёртой ступени…и вообще никогда не останавливай, ясно?  Материнская песня -  самое главное условие становления полноценной взрослой особи Иных, уж поверь мне.  Эх, мать, знала б ты, сколько их с моей горы к людям спустилось – мир очищать от грязи…А сколько не спустилось из-за…Эх!

Старуха шумно вздохнула, торопливо смахнула слезу, небрежно, но ласково потрепала женщину по волосам и снова исчезла.

-        Бог тебя дал, Христос даровал, — запела женщина тонким дрожащим голосом старинную колыбельную, которая невесть откуда всплыла в её памяти. Запела, нежно покачивая странного вида младенца на своих коленях, — пресвятая похвала в окошечко подала…в окошечко подала…да сынулей назвала…

-        Мама, расстегни меня сверху, — услышала она вскоре знакомый шелестящий шёпот-пение. -  Возле верхнего левого уха.

Женщина осторожно погладила Иного по голове.

-        А что будет, Иночка, родной? – прошелестела она в ответ.

-        Хорошо будет. Четвёртая ступень. Только ожерелье на шею верни, если упадёт. В стенках капсулы — вся информация о моей миссии. Буду расти и постепенно читать её — книгу жизни…

Старуха сидела в глубине пещеры и счастливо улыбалась беззубым ртом.

Всё шло как надо. Эта женщина смогла довести дело до конца!

Она видела, как Иной что-то прошептал матери, и та начала гладить его по голове, отчего кожа на всём его теле съёжилась и начала таять с лёгким шипением.  Вскоре от неё не осталось и следа, и старуха хорошо знала, что произойдёт дальше.

А дальше с колен матери встал мальчик – самый обычный на первый взгляд человеческий мальчик, только с особенными, строгими и пронзительными глазами. И мать обняла его, одела ему на шею ожерелье, и засмеялась лёгким счастливым смехом.

Мальчик что-то тихонько сказал, мать согласно кивнула, и они, обнявшись, пошли по направлению к той тропинке, откуда женщина появилась много дней назад в поисках внеземных форм жизни.

***

-        Альфа, Альфа, я Омега, – зашелестела старуха в пространство. – Только что один из наших отправился в мир. Встреча состоялась! Передай всем: конец света отодвигается на неопределённое время!

Автор: Оксана Ахметова

Оксана Ахметова: ИНОЙ, 10.0 out of 10 based on 17 ratings